Неточные совпадения
Дойдя по узкой тропинке до нескошенной полянки, покрытой с одной
стороны сплошной яркой Иван-да-Марьей, среди которой часто разрослись темнозеленые, высокие кусты чемерицы, Левин поместил своих
гостей в густой свежей тени молодых осинок, на скамейке и обрубках, нарочно приготовленных для посетителей пчельника, боящихся пчел, а сам пошел на осек, чтобы принести детям и большим хлеба, огурцов и свежего меда.
И, не взглянувши на прекрасный уголок, так поражавший всякого гостя-посетителя, не поклонившись праху своих родителей, по обычаю всех честолюбцев понесся он
в Петербург, куда, как известно, стремится ото всех
сторон России наша пылкая молодежь — служить, блистать, выслуживаться или же просто схватывать вершки бесцветного, холодного как лед, общественного обманчивого образованья.
Заговорил о превратностях судьбы; уподобил жизнь свою судну посреди морей, гонимому отовсюду ветрами; упомянул о том, что должен был переменить много мест и должностей, что много потерпел за правду, что даже самая жизнь его была не раз
в опасности со
стороны врагов, и много еще рассказал он такого, из чего Тентетников мог видеть, что
гость его был скорее практический человек.
Полицеймейстер, точно, был чудотворец: как только услышал он,
в чем дело,
в ту ж минуту кликнул квартального, бойкого малого
в лакированных ботфортах, и, кажется, всего два слова шепнул ему на ухо да прибавил только: «Понимаешь!» — а уж там,
в другой комнате,
в продолжение того времени, как
гости резалися
в вист, появилась на столе белуга, осетры, семга, икра паюсная, икра свежепросольная, селедки, севрюжки, сыры, копченые языки и балыки, — это все было со
стороны рыбного ряда.
Заметив, что закуска была готова, полицеймейстер предложил
гостям окончить вист после завтрака, и все пошли
в ту комнату, откуда несшийся запах давно начинал приятным образом щекотать ноздри
гостей и куда уже Собакевич давно заглядывал
в дверь, наметив издали осетра, лежавшего
в стороне на большом блюде.
Неосторожность была, впрочем, явная с обеих
сторон: выходило, что Порфирий Петрович как будто смеется
в глаза над своим
гостем, принимающим этот смех с ненавистью, и очень мало конфузится от этого обстоятельства.
Старуха помолчала, как бы
в раздумье, потом отступила
в сторону и, указывая на дверь
в комнату, произнесла, пропуская
гостя вперед...
Те же и множество других
гостей. Между прочими Загорецкий. Мужчины являются, шаркают, отходят
в сторону, кочуют из комнаты
в комнату и проч. София от себя выходит, все к ней навстречу.
Варвара весело поблескивала глазами
в сторону мужа, а он слушал
гостя все более внимательно.
— Захар, ты недавно просился у меня
в гости на ту
сторону,
в Гороховую, что ли, так вот, ступай теперь! — с лихорадочным волнением говорил Обломов.
Погуляв по северной
стороне островка, где есть две красивые, как два озера, бухты, обсаженные деревьями, мы воротились
в село. Охотники наши застрелили дорогой три или четыре птицы.
В селе на берегу разостланы были циновки; на них сидели два старика, бывшие уже у нас, и пригласили сесть и нас. Почти все жители села сбежались смотреть на редких
гостей.
Вверху стола сидел старик Корчагин; рядом с ним, с левой
стороны, доктор, с другой —
гость Иван Иванович Колосов, бывший губернский предводитель, теперь член правления банка, либеральный товарищ Корчагина; потом с левой
стороны — miss Редер, гувернантка маленькой сестры Мисси, и сама четырехлетняя девочка; с правой, напротив — брат Мисси, единственный сын Корчагиных, гимназист VI класса, Петя, для которого вся семья, ожидая его экзаменов, оставалась
в городе, еще студент-репетитор; потом слева — Катерина Алексеевна, сорокалетняя девица-славянофилка; напротив — Михаил Сергеевич или Миша Телегин, двоюродный брат Мисси, и внизу стола сама Мисси и подле нее нетронутый прибор.
— Слышала
стороной, что скудаешься здоровьем-то. Твоя-то Хина как-то забегала к нам и отлепортовала… Тоже вот Данилушка пошел было к тебе
в гости, да не солоно хлебавши воротился. Больно строгого камардина, говорит, держишь… Приступу нет.
— Они дома-с… — почтительно докладывал он, пропуская Привалова на лестницу с бархатным ковром и экзотическими растениями по
сторонам. Пропустив
гостя, он захлопнул дверь под носом у мужиков. — Прут, сиволапые, прямо
в двери, — ворчал он, забегая немного вперед Привалова.
Ведь он выдал себя с головой Веревкину, хотя тот и делал вид, что ничего не замечает «И черт же его потянул за язык…» — думал Привалов, сердито поглядывая
в сторону храпевшего
гостя.
Сидит он обыкновенно
в таких случаях если не по правую руку губернатора, то и не
в далеком от него расстоянии;
в начале обеда более придерживается чувства собственного достоинства и, закинувшись назад, но не оборачивая головы, сбоку пускает взор вниз по круглым затылкам и стоячим воротникам
гостей; зато к концу стола развеселяется, начинает улыбаться во все
стороны (
в направлении губернатора он с начала обеда улыбался), а иногда даже предлагает тост
в честь прекрасного пола, украшения нашей планеты, по его словам.
— Не извольте беспокоиться — не стану, — отказывается
гость, присаживаясь, — на минуточку я… дела
в вашей
стороне нашлись…
— Так по-людски не живут, — говорил старик отец, — она еще ребенок, образования не получила, никакого разговора, кроме самого обыкновенного, не понимает, а ты к ней с высокими мыслями пристаешь, молишься на нее. Оттого и глядите вы
в разные
стороны. Только уж что-то рано у вас нелады начались; не надо было ей позволять
гостей принимать.
По дороге
в Малиновец мы обыкновенно заезжали к Боровковым, у которых проводили целые сутки, от Боровковых к Корочкиным и т. д., так что домой возвращались нередко через неделю. Затем, отдохнувши несколько дней, объезжали другую
сторону околотка,
гостили у Пустотеловых и забирались
в Словущенское, где, начиная с предводителя Струнникова, не пропускали никого и из мелкопоместных.
— Чем будем принимать
гостей, пан? С луговой
стороны идут ляхи! — сказал, вошедши
в хату, Стецько.
Отведя
гостя в сторону, писарь сказал на ухо...
— Дело божье, Харитон Артемьич, — политично ответил
гость, собирая свои корочки
в сторону. — А девицам не пристало слушать наши с тобой речи. Пожалуй, и лишнее скажем.
Одна старушка, каторжная, бывшая некоторое время моею прислугой, восторгалась моими чемоданами, книгами, одеялом, и потому только, что всё это не сахалинское, а из нашей
стороны; когда ко мне приходили
в гости священники, она не шла под благословение и смотрела на них с усмешкой, потому что на Сахалине не могут быть настоящие священники.
Г-н Сузуки не скрывал своего восторга и оглядывал орден со всех
сторон блестящими глазами, как ребенок игрушку; на его «красивом и мужественном» лице я читал борьбу; ему хотелось поскорее побежать к себе и показать орден своей молоденькой жене (он недавно женился), и
в то же время вежливость требовала, чтобы он оставался с
гостями.
Как тараканы, сползались со всех
сторон знакомые и незнакомые мелкие людишки
в его обширные, теплые и неопрятные хоромы; все это наедалось чем попало, но досыта, напивалось допьяна и тащило вон, что могло, прославляя и величая ласкового хозяина; и хозяин, когда был не
в духе, тоже величал своих
гостей — дармоедами и прохвостами, а без них скучал.
Марья вышла с большой неохотой, а Петр Васильич подвинулся еще ближе к
гостю, налил ему еще наливки и завел сладкую речь о глупости Мыльникова, который «портит товар». Когда машинист понял,
в какую
сторону гнул свою речь тароватый хозяин, то отрицательно покачал головой. Ничего нельзя поделать. Мыльников, конечно, глуп, а все-таки никого
в дудку не пускает: либо сам спускается, либо посылает Оксю.
Когда
гости нагрузились
в достаточной мере, баушка Маремьяна выпроводила их довольно бесцеремонно. Что же, будет, посидели, выпили — надо и честь знать, да и дома ждут. Яша с трудом уселся
в седло, а Мыльников занес уже половину своего пьяного тела на лошадиный круп, но вернулся, отвел
в сторону Акинфия Назарыча и таинственно проговорил...
По мере того как одна
сторона зеленого дуба темнеет и впадает
в коричневый тон, другая согревается, краснеет; иглистые ели и сосны становятся синими,
в воде вырастает другой, опрокинутый лес; босые мальчики загоняют дойных коров с мелодическими звонками на шеях; пробегают крестьянки
в черных спензерах и яркоцветных юбочках, а на решетчатой скамейке
в высокой швейцарской шляпе и серой куртке сидит отец и ведет горячие споры с соседом или заезжим
гостем из Люцерна или Женевы.
Но чаще всего у него не было денег, и он просиживал около своей любовницы целыми вечерами, терпеливо и ревниво дожидаясь ее, когда Соньку случайно брал
гость. И когда она возвращалась обратно и садилась с ним рядом, то он незаметно, стараясь не обращать на себя общего внимания и не поворачивая головы
в ее
сторону, все время осыпал ее упреками. И
в ее прекрасных, влажных, еврейских глазах всегда во время этих разговоров было мученическое, но кроткое выражение.
В кабинете послышалось движение отставляемых стульев. Иван Иваныч вскочил и стал
в позу почтительнейшего метрдотеля, даже губы у него как-то вспухли и замаслились. С обеих
сторон, и из кабинета, и из гостиной, показались процессии
гостей и ринулись на закуску.
— Вот видите: и сейчас оне это слово «так» сказали, — хихикнул он, словно у него брюшко пощекотали, — что же-с!
в даме это даже очень приятно, потому дама редко когда
в определенном круге мыслей находится. Дама — женщина-с, и им это простительно, и даже
в них это нравится-с. Даме мужчина защиту и вспомоществование оказывать должен, а дама с своей
стороны… хоть бы по части общества:
гостей занять, удовольствие доставить, потанцевать, спеть, время приятно провести — вот ихнее дело.
Эти компаньонки, набранные со всех четырех
сторон,
в глухие сезоны развлекали свою патронессу взаимными ссорами, сплетнями и болтовней, во время приездов служили танцевальным материалом и составляли par-tie de plaisir [Здесь
в смысле — развлечение (фр.).] для молодых людей и молодившихся старичков; но главная их служба заключалась
в том, чтобы своим присутствием оживлять воскресные завтраки, занимать
гостей.
Его высокородие входит при звуках музыки, громко играющей туш. Его высокородие смотрит милостиво и останавливается
в зале. Дмитрий Борисыч, скользящий около
гостя боком, простирает руку
в ту
сторону, где приготовлена обитель для его высокородия, и торопливо произносит...
Однажды приехал какой-то
гость из ее
стороны, где жили ее родные.
Гость был пожилой, некрасивый человек, говорил все об урожае да о своем сенатском деле, так что Александр, соскучившись слушать его, ушел
в соседнюю комнату. Ревновать было не к чему. Наконец
гость стал прощаться.
Г-н Клюбер предложил было совершить этот обед
в закрытой со всех
сторон беседке — «im Gartensalon»; но тут Джемма вдруг взбунтовалась и объявила, что не будет иначе обедать, как на воздухе,
в саду, за одним из маленьких столов, поставленных перед трактиром; что ей наскучило быть все с одними и теми же лицами и что она хочет видеть другие. За некоторыми из столиков уже сидели группы новоприбывших
гостей.
— Письмо? Бог с вами и с вашим письмом, мне что! — воскликнул
гость, — но… главное, — зашептал он опять, обертываясь к двери, уже запертой, и кивая
в ту
сторону головой.
Когда от Рыжовых оба
гостя их уехали, Людмила ушла
в свою комнату и до самого вечера оттуда не выходила: она сердилась на адмиральшу и даже на Сусанну за то, что они, зная ее положение, хотели, чтобы она вышла к Марфину; это казалось ей безжалостным с их
стороны, тогда как она для долга и для них всем, кажется, не выключая даже Ченцова, пожертвовала.
— Правило прекрасное! — заметила Катрин и надулась; Крапчик же заметно сделался любезнее с своим
гостем и стал даже подливать ему вина. Ченцов, с своей
стороны, хоть и чувствовал, что Катрин сильно им недовольна, но что ж делать? Поступить иначе он не мог: ощутив
в кармане своем подаренные дядею деньги, он не
в силах был удержаться, чтобы не попробовать на них счастия слепой фортуны, особенно с таким золотым мешком, каков был губернский предводитель.
Разумеется, несмотря на оговорки Прудентова, мы немедленно сделали все распоряжения, чтобы на славу отпраздновать посещение дорогих
гостей. Затем мы сообщили Прудентову те соображения, вследствие которых мы нашли полезным ввести некоторые изменения
в «Общие начала» устава о благопристойности, и встретили с его
стороны полное одобрение нашей законодательной деятельности.
Такие возгласы раздались со всех
сторон при виде карликов, и все словно невесть чему обрадовались: хозяева захлопотали возобновлением для новых
гостей завтрака, а прежние
гости внимательно смотрели на двери,
в которые должны были показаться маленькие люди, и они, наконец, показались.
Вскоре раскланялись и разошлись
в разные
стороны и все другие
гости.
Хозяйка была
в восторге, но
гости ее имели каждый свое мнение как об уместности стихов Повердовни, так и об их относительных достоинствах или недостатках. Мнения были различны: исправник, ротмистр Порохонцев, находил, что сказать стихи со
стороны капитана Повердовни во всяком случае прекрасно и любезно. Препотенский, напротив, полагал, что это глупо; а дьякон уразумел так, что это просто очень хитро, и, сидя рядом с Повердовней, сказал капитану на ухо...
Гость ревниво осмотрел его и остался доволен — парень не понравился ему. Коренастый, краснощёкий,
в синей рубахе, жилете и шароварах за сапоги, он казался грубым, тяжёлым, похожим на кучера. Всё время поправлял рыжеватые курчавые волосы, карие глаза его беспокойно бегали из
стороны в сторону, и по лицу ходили какие-то тени, а нос сердито шмыгал, вдыхая воздух. Он сидел на сундуке, неуклюже двигая ногами, и смотрел то на них, то на
гостя каким-то неприятным, недоумевающим взглядом.
Анна Васильевна никогда так рано не съезжала с дачи, но
в тот год у ней от первых осенних холодов разыгрались флюсы; Николай Артемьевич, с своей
стороны, окончивши курс лечения, соскучился по жене; притом же Августина Христиановна уехала
погостить к своей кузине
в Ревель;
в Москву прибыло какое-то иностранное семейство, показывавшее пластические позы, des poses plastiques, описание которых
в Московских ведомостях сильно возбудило любопытство Анны Васильевны.
Он не мог, не возбуждая подозрения, оставаться у Берсенева, и потому вот на чем они с Еленой порешили: Инсаров должен был вернуться
в Москву и приехать к ним
в гости раза два до осени; с своей
стороны, она обещалась писать ему письма и, если будет можно, назначить ему свидание где-нибудь около Кунцова.
Итак, устроили следующую машинацию: [Машинация (правильно — махинация) — жульничество, неблаговидные действия для достижения корыстных целей, темные делишки.] одну из родных племянниц Арины Васильевны, петую дуру, смертную вестовщицу и пьяницу, Флену Ивановну Лупеневскую, научили приехать как будто
в гости в Багрово и между прочими россказнями рассказать про любовь Алексея Степаныча, разумеется, с самой невыгодной
стороны для Софьи Николавны.
Вследствие всего этого принял он Михаила Максимовича холодно и сухо, несмотря на умные и дельные разговоры обо всем и особенно о хозяйстве; когда же
гость, увидев Прасковью Ивановну, уже переехавшую
в то время к моему дедушке, стал любезничать с нею, как старый знакомый, и она слушала его с удовольствием, то у дедушки, по обыкновению, покривилась голова на
сторону, посдвинулись брови и покосился он на
гостя неласково.
Оставимте на несколько минут, или на несколько страниц, председателя и советника, который, после получения Анны
в петлицу, ни разу не был
в таком восторге, как теперь: он пожирал сердцем, умом, глазами и ушами приезжего; он все высмотрел: и то, что у него жилет был не застегнут на последнюю пуговицу, и то, что у него
в нижней челюсти с правой
стороны зуб был выдернут, и проч. и проч. Оставимте их и займемтесь, как NN-цы, исключительно странным
гостем.
В Николин день, девятого мая, когда
в Белоглинском заводе праздновали престольный праздник и со всех
сторон набирались
гости, на площади устраивалась старинная русская потеха — борьба.
Глеб и сын его подошли к избушке; осмотревшись на
стороны, они увидели шагах
в пятнадцати дедушку Кондратия, сидевшего на берегу озера. Свесив худощавые ноги над водою, вытянув вперед белую как лунь голову, освещенную солнцем, старик удил рыбу. Он так занят был своим делом, что не заметил приближения
гостей: несколько пескарей и колюшек, два-три окуня, плескавшиеся
в сером глиняном кувшине, сильно, по-видимому, заохотили старика.